Глава 1. Тело Христово распято крестообразно
Верую… во единую святую соборную
и апостольскую Церковь".
В силу своей евхаристической природы местная Церковь есть Тело Христово. Никео-Цареградский Символ веры наделяет её четырьмя догматическими признаками. Эти признаки вписываются в символику четвероконечного креста. Пересекаясь, вертикальный и горизонтальный брус креста выявляют симметричную онтологию Церкви и обнаруживают две составляющие её природы:
1. На кресте распято Тело Богочеловека. Богочеловеческую природу Церкви являют её апостольство и святость. Вертикальный брус креста соединяет землю и небо. Нижним основанием этот брус укоренён в человеческой истории: Христос избрал апостолов, дал им власть вязать и решить, послал благовестить и крестить, собирая воедино Свою Церковь ото всех концов земли. Верхняя сторона вертикали являет святость Церкви, укоренённую в Святом Духе, пребывающим в Церкви со дня сошествия на апостолов в день Пятидесятницы, как обещал Христос своим ученикам.
"слишком многим руки для объятья
Ты раскинул по краям креста".
2. Оба конца горизонтального бруса символизируют два других симметричных и тождественных признака Церкви: единство и соборность. Символ Веры формулирует догмат о Церкви в таких же синонимичных категориях, как и догмат о Святой Троице. Два греческих синонима: философский термин "усия" и обиходное слово "ипостась" выражают в догмате о Святой Троице тождество сущности, соединяя три необратимо различных Лица, не поглощая их различие единством, но даруя нам новую реальность — христианское откровение личности в божественном и человеческом бытии. Через крещение во имя св. Троицы все христиане в равной мере приобщаются богочеловеческой природе Церкви. Если таинство Святой Троицы можно лишь благоговейно созерцать, то в богочеловеческой сущности Тела Христова мы пребываем и должны не только переживать свою причастность, но осознавать содержание его преображённой жизни. В первосвященнической молитве Христос просит Бога Отца, чтобы множество человеческих личностей осуществило в Церкви своё единство во образ св. Троицы: "да будут вси едино: как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино".10*. Единство и соборность выявляют природу Церкви — единое Тело Христово во множестве ипостасей по образу Святой Троицы. Символ Веры определяет догмат о Церкви, описывая "Целое" -Тело Христово в терминах единства и соборности. Они одновременно соотносятся как синонимы и антонимы, определяя сущность Церкви в антиномии единства и множества. Соборность обозначает Целое в сплочённом множестве. Пределом этого множества оказывается единство любви. Эта сплочённость не окаменела в однородности монолита, поглотившего множественность ипостасей. Монолит исключает соборность: там, где пребывает одна единственная глыба, нечего собирать воедино. Соборность охраняет в Целом множество ипостасей, "во едино сонмище совокупившихся", ибо первоначально они были "по миру рассеянные".10** Соборное единство Церкви не видится однородной глыбой, подавляющей и растворяющей личность. Это качественное понятие, выражающее примат личности над сплочённостью обезличенной массы: казармы или толпы. Единство выражается в сознательном и свободном воцерковлении личности, отозвавшейся на призыв Христа. Целое является в таком единстве как "глава Христос, из которого всё тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви" 11*. Каждая из многих ипостасей, живущих в организме Христовой жизни, может сказать: "живу же не ктому аз, но живёт во мне Христос"12*.
В истории понимания Символа Веры заметна тенденция к размыванию онтологического смысла экклезиологических определений. Понятие единства Церкви может выражать две различные идеи. Единство можно рассматривать как онтологическую категорию. И в нём можно видеть лишь исключительность положения и служения Церкви среди прочих христианских конфессий. Первое понимание имеет в виду единую Церковь, собранную из множества членов, как тело состоит из отдельных органов. В основе такого понимания лежит буквальный текст Священного Писания о Церкви, как "созидании Тела Христова, доколе все придём в единство веры и познания Сына Божия"13*. "вы — Тело Христово, а порознь — члены"14*. Идея организма Христовой жизни предшествовала Символу Веры. Она родилась из новозаветного Откровения, опосредована евангельскими и апостольскими текстами и органично вписалась в Символ: " Верую во единую…"
Вторая идея "единственности" опосредована опытом исторической жизни Церкви. Она сформировалась в концепцию "единственности" Церкви среди множества христианских не — церквей. Логика подсказывает: если Церковь является Телом Христовым, она должна быть "единственной". Христос имел одно Тело, в котором "воплотился от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечился". Поэтому Церковь может быть лишь одна единственная. "Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры…у вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я Кифин"; "а я Христов". Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились?"15*. Христос не может разделиться. Поэтому всё, что отделяется от церкви, утверждается как ересь или схизма. Концепция "единственности" Церкви опосредована истолкованием текстов Священного Писания, богословскими созерцаниями и логическими умозаключениями, а главное, оценкой исторического опыта конфессиональных отношений. Идея "единственности" явилась вполне человеческой: опытной и рассудочной. Она сформировалась значительно позднее Никео-Цареградского символа, когда многочисленные разделения: ереси и расколы — разрывали Тело Христово и ставили вопросы об экклезиологическом качестве новообразований. Особенно заострили проблему Великий Раскол 1054 года и последовавшая за ним Реформация. Для православного сознания только одна единственная православная Церковь является подлинным Телом Христовым. Для католического сознания только одна единственная католическая Церковь является подлинным Телом Христовым. Дилемма — кто же прав?— не может иметь однозначного решения, поскольку за каждым стоит веками выкристаллизовавшаяся ментальность, исповедующая одно и тоже Откровение, один и тот же Символ Веры, по разному осознанные в своём культурно-историческом опыте. За тысячу лет эта концепция выросла на Западе и на Востоке в две трудно различимые, но жёстко противопоставленные друг другу церковные традиции, поддержанные с обеих сторон именами святых отцов и авторитетных богословов. Обе опираются на Символ Веры, исповедующий "единую Церковь". Конфессиональное понятие "единственности Церкви" смещает в неологизм изначальный смысл Символа, поскольку оно пришло не из Символа, а из несходного исторического опыта.
Такое же смещение понятий происходит с термином"соборность". Этот термин, определяет Церковь греческим "кафолики", утверждая всеобъемлемость Царства Божия, внедрённого в исторический процесс как закваска, которую евангельская "женщина положила в три меры муки, пока вскисло всё тесто".16*. Никейское "кафолики" выражало экклезиологическое качество. Его первоначальный смысл коррелировал с "единством" и выражал онтологическую собранность чад Божиих ото всех концов земли в "Церковь, которая есть Тело Его, полнота, Наполняющего всё во всём".17*. Никейское "кафолики" выросло из буквальных текстов Нового Завета. "Мы, многие, составляем единое Тело Христово".18*; "Пребудьте во Мне, и Я в вас"19*; "ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нём"20*. Евхаристия осознавалась как способ собирания Тела Христова.
С развитием церковных структур в поместные митрополии и патриархии "кафолики" приобретает географический оттенок, обозначая глобальную структуру, состоящую не из отдельных чад Божиих, а из отдельных общин Вселенской Церкви. Получив административно-географический оттенок, новый аспект соборности может сохранять прежний экклезиологический смысл, обозначая глобальный организм, имеющий мистическую природу "Тела Христова, полноту Наполняющего всё во всём."21*. Глобализация церковных структур определила два различных уклада церковно-административной общности. На Западе возникло единое возглавление Рима с видимым главой Церкви, Папой. На Востоке поместные церкви сохранились автокефальными сёстрами. Обе структуры имеют свои плюсы и минусы.
Перевод "кафолики" на славянский язык словом "соборность" возвратил этому термину — спустя тысячу лет — евхаристический смысл "собранности воедино". Он акцентирует не столько объединение церковных структур, сколько составление и совокупление Тела Христова из множества рассеянных чад Божиих, собираемых через Евхаристическое общение.