Экспертиза
Для борьбы с религиозным инакомыслием решили воспользоваться авторитетом науки. Привлечение ученых в качестве экспертов по такому вопросу не совсем законно, но для следствия оно содержит определенные преимущества. Отпадает необходимость проверять в суде факты н их соответствие действительности. Такая работа была бы для следствия опасной, могла бы подорвать доверие к идеологии и государственной политике. Намного проще сослаться на отзывы ученых.
Листаю тома и нахожу, что ожидал: постановление прокуратуры о назначении литературноидеологической экспертизы. Эксперты, сотрудники различных каферд Ташкентского университета под руководством профессора Макова, должны ответить следствию, на кого рассчитана изъятая у Адельгейма литература, какова ее идеологическая направленность и как в ней изображена советская действительность.
По закону обвиняемому разрешено "просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц”. Но Адельгейма никто ни о чем подобном не спрашивал. Следствие само подобрало угодных ему мужей науки.
На основании своего опыта участия в подобных процессах я могу воспроизвести в общих чертах картину назначения экспертов в прокуратуре Ленинского района города Ташкента.
Представим себе следователя прокуратуры Пулатова. Ему, рядовому работнику, оказана честь расследовать дело государственной важности - дело борьбы с мракобесием церковников-реакционеров. До тех пор ничем не примечательный следователь вдруг вырос в значительную фигуру, включенную чьей-то рукой в большую политику. Завтра он наденет темный костюм, белую рубашку, прицепит университетский значок и скажет дома, что отныне он будет занят в расследовании дела, в котором заинтересованы "там". Многозначительно замолчит. Больше дома сказать нельзя.
Получив дело и погрузившись в чтение вещдоков - литературы, изъятой у Адельгейма, - следователь вдруг перестанет понимать, на каком языке он читает. "Экуменическое движение", ”Евреи и неохилиасты! Ну, с евреями-то все ясно, но кто такие неохилиасты? Секта? Народность? Очень похоже на "схоластов" - этот термин можно найти в кратком философском словаре. Но где прочитать о неохилиастах? А что такое "энциклика"? Почему стихи А. Ахматовой и М. Волошина плохие? Следователь в панике. Как ему справиться с заданием?
Тут в кабинет войдет атлетического сложения круглолицый человек:
— Следователь следственного управления КГБ старший лейтенант Витенков. Будем работать вместе. Дело особое, сложное, и работы хватит на всех.
Только тут Пулатов вспомнит, что передавая ему дело, прокурор района сказал, что он будет работать не один. И как же он сразу не понял, что дело будет вести КГБ! Ведь обыск и изъятие литературы производил старший лейтенант КГБ В. А. Витенков. Это он отобрал подлежащую изъятию литературу, письма и дневники, он арестовывал Адельгейма, он начинал это дело. Да вот и документы об этом: протокол обыска и изъятия документов, составленный и подписанный Витенковым.
- Ну что ж, вместе так вместе! — подумает Пулатов. — И ответственность меньше, и силы и возможности прокуратуры не сравнить с силами КГБ. Но официальное следствие за мной, и значит, и поощрения, и почет от меня не уйдут...
Размышления Пулатова прервет вопрос Витенкова:
- Что, литературу просматриваете?
Спазм перехватит дыхание, от страха сожмется сердце, и трусливая мысль - может, мне и нельзя все это читать - промелькнет в голове.
Но Витенков успокоит:
- Правильно, с этого и надо начинать. Мы должны знать своих врагов. Кстати, я уже продумал и согласовал вопрос о назначении экспертов.
Подойдя к телефону, он наберет номер.
- Это отдел высших учебных заведений ЦК? Говорит следователь управления КГБ Витенков.
С кем разговариваю? Извините, не узнал. Вам уже звонили? У нас тут такое дело! Мы арестовали одного священника. Контрреволюционер, конечно. У него изъята антисоветская литература и всякая религиозная идеалистическая чушь. Нам нужно, чтобы Вы порекомендовали нам проверенных ученых, которым мы могли бы поручить проведение экспертизы. Желательно, чтобы это были члены партии, доктора или кандидаты наук. Нужно, чтобы они дали заключение об антисоветском идеологически вредном характере литературы.
— Повторите фамилию, я не расслышал. Нет, этот не подойдет, мы не доверяем ему. Профессор Маков? Да, этот подойдет! Кислова? Кто это? Она раньше работала в обкоме? Сейчас на кафедре марксизма в университете? Подойдет! Нам нужно человек пять, чтобы выглядело солидно. Хорошо, пришлите их к нам в прокуратуру Ленинского района к Пулатову, не ко мне. Позвоните ректору университета, пусть он их на время экспертизы освободит от работы. За работу им заплатит прокуратура, а постановление о назначении их экспертами мы вышлем позже.
Подбор экспертов закончен. Ректор университета получит указание из ЦК партии и откомандирует "независимых” экспертов в распоряжение прокуратуры. Потом будет вынесено постановление о назначении экспертизы с перечислением всех титулов экспертов. Обвиняемого спросят, есть ли у него отводы экспертам, которых он не знает, и он вверит свою судьбу ученым с титулами кандидатов и докторов, отобранными по принципу верности режиму и угодности следствию.
Вот образцы некоторых экспертных заключений:
Вопрос: На кого
рассчитана литература, изъятая у Адельгейма?
Ответ: На грамотных
людей, знающих русский язык.
Это не шутка и не сарказм. Это научный ответ высокой экспертной комиссии!
Вопрос: Какова
идеологическая направленность литературы?
Ответ: Вся эта смесь
объединяется религиозной идеологией.
На третий вопрос — как изображена советская действительность в литературе, изъятой у Адельгейма, - дан развернутый ответ.
"В стихах М. Волошина "Москва”, "Мир”, "Русь глухонемая", "Родина" и "Терминология" экспертиза усматривает символы и аллегории, связанные с нежеланием принимать советскую действительность".
Читаю стихотворение "Москва":
В Москве на Красной площади
Толпа черным черна.
Гудит от тяжкой поступи Кремлевская стена.
Ни свечи не засвечены,
К обедне не звонят.
Все груди красным мечены,
И плещет красный плат.
По грязи ноги хлипают,
Молчат, проходят, ждут.
На паперти слепцы поют
Про кровь, про казнь, про суд.
Символы и аллегории в стихах есть. Но что понимает экспертиза под "советской действительностью"? Ведь действительность первых лет революции отличается от советской действительности шестидесятых годов. Почему неприятие советской действительности поэтом в 1917 году - преступление для Адельгейма, читающего эти стихи спустя пятьдесят лет? А чем не нравится обвинителю и экспертизе стихотворение времен гражданской войны "Терминология"?
Брали на пушку, ставили к стенке,
Списывали в расход,
Так изменялись из года в год
Речи и быта оттенки.
Что ж, и о гражданской войне в России нельзя вспоминать, нельзя изучать свидетельства очевидцев? Почему не дозволено знать духовную жизнь страны такой, какой она была в действительности: трагичной, кровавой, мучительной? Почему уголовно наказуем сам интерес Адельгейма к правде прошлых лет? Ведь все это уже когда-то было, было, было! Мракобесом, идеалистом, идеологически вредным объявлялся Достоевский и вычеркивался из школьных программ, изымался из библиотек; антисоветскими считались стихи Есенина, Цветаевой...
История повторяется! Вновь выбрасывается из культуры то, что составляет ее гордость. История повторяется! Поэтому историю приказывают забыть, превращая в преступление интерес к стихам поэтов прошлых лет.
В письмах священников Эшлимана и Якунина к патриарху эксперты усмотрели клевету в том, что государство вмешивается во внутренние дела Русской православной церкви. Читаю документ за № 24.
"Православная церковь всегда признавала за государством суверенное право на руководство гражданской жизнью общества и потому всегда вменяла в обязанность своим членам необходимость повиноваться мирским властям".
Идеологически вполне верное утверждение. К этому эксперты придраться не могут.
"Безусловное невмешательство государства во внутреннюю жизнь церкви и свободное сотрудничество церкви и государства в гражданской среде, если государство этого пожелает, — таков принцип истинного отношения церкви и государства".
Что в этой фразе может задеть экспертов? Может быть, слова "свободное сотрудничество"? Государство диктатуры должно свободно диктовать, а не сотрудничать со свободной церковью.
Или, может быть, это клевета:
"Для контроля за соблюдением канонов, определяющих отношения государства и церкви, и для посредничества в гражданской сфере при советском правительстве учрежден специальный орган — Совет по делам Русской православной церкви".
Или клевета в следующих фразах:
”3а период 1957-1964 гг. под личным давлением Хрущева, допустившим субъективизм в администрировании и руководстве, Совет по делам Русской православной церкви превратился в орган неофициального и незаконного управления Московской патриархией Ныне в русской церкви создалось такое положение, при котором ни одна сторона церковной жизни не свободна от активного вмешательства со стороны Совета по делам Русской православной церкви, его уполномоченных и местных органов власти, направленного на разрушение церкви".
Нет клеветы и в этом утверждении. Авторы приводят конкретные факты: проверка регистрации крестин и других треб органами власти, массовое закрытие храмов, запрещение треб на дому, назначение в епископы и священники только с санкции Совета по делам Русской православной церкви, ограничение штатов. Но в этом утверждении есть недовольство. Это недовольство эксперты и называют клеветой! Ну, а факты, которые приводят авторы, опровергнуты? Приведены ли экспертами данные о количестве вновь открытых храмов, или же ссылки на инструкции, по которым местным властям запрещается проводить проверку регистрации крестин или не вмешиваться в назначения епископов и священников? Проведено ли вообще какое-либо исследование фактов? Нет, рассмотрением вопроса по существу экспертиза не занимается, никаких доказательств не приводит. Письмо священников — клевета, потому что - клевета.
В соответствии с заключением экспертизы оценивает этот Документ и следствие:
”В открытом письме” к патриаху от 13.12.65 г. священники Эшлиман и Якунин предъявляют требование Московской патриархии изменить политику церкви по отношению к Советскому государству, начать борьбу против Советского законодательства о религиозных культах (док. № 24, л. д. 9-15), клеветнически утверждается, будто бы государство вмешивается во внутренние дела Русской православной церкви (док. № 24, се. 5-6).Далее следуют клеветнические утверждения о якобы "принудительном удалении детей от церкви" (с. 15—17), даются установки по борьбе против "мирских властей", "мирских начальников" (с. 17-20). В качестве примера авторы письма указывают на известного антисоветчика патриарха Тихона, предавшего советское государство анафеме (т. е. проклятию). Затем они пишут "Высшее церковное управление попрало патриарший завет и самолично изменило курс, пошло по пути ликвидации церковной свободы" (сс.49—50, 53-59).
Как мне, однако, следует защищать Адельгейма? Может быть, публично заявить суду: "Клевета - это юридическая оценка, означающая несоответствие сообщаемых фактов действительности. Клевета как преступление может быть установлена только приговором суда. Ни Эшлиман, ни Якунин по приговору суда не признаны клеветниками, и следовательно, в документе, написанном ими, содержится правда, пока не доказано иное. Эксперт вышел за пределы своей компетенции и, устанавливая наличие в этом документе клеветы, присвоил себе функцию суда".
А до этого допросить Эшлимана и Якунина и доказать, что факты, о которых они говорят, - правда. Нужно будет обсудить этот вопрос с Адельгеймом на свидании.
Дневник Адельгейма, его личные стихи и рукописи, пометки в ученических тетрадях, неотправленные письма другу — весь личный архив — все обработано наукой! В сталинские времена дневники и личный архив были неопровержимым и грозным доказательством обвинения. Сохранять архив тогда было опасно. Ну а сейчас? Можно ли иметь архив? Можно ли дневнику поверять сокровенные мысли? Или это тоже запрещено?
По закону и его толкованию комментаторами дневниковые записи — не преступление. Но следствие думает иначе. Назвав дневник статьей, обвинительное заключение утверждает:
"Будучи враждебно настроенным по отношению к государственному и общественному строю в СССР, Адельгейм П. А. с 1957 года начал писать всевозможные статьи, стихи, в которых излагал заведомо ложные, клеветнические измышления в отношении коммунистической идеологии и советской действительности”.
Для того чтобы доказать, что в личных бумагах Адельгейма содержится клевета, эксперты прибегают к произвольному толкованию выбранных ими фраз, цитат и отрывков. Так, к примеру, из письма Адельгейма вырывают цитату:
"Какие уж мы спасители отечества. Мы просто такие же, как все, толпа беженцев, застигнутая в холодной степи ночной пургой. Мокрый снег очи слепит, все плачет и стонет, люди отчаялись — их столько раз обманывал мираж огонька. И если мы первые заметим этот огонек, неужели же не закричим от радости и не позовем всех за собою. В этом нет заслуги. Заслуга будет, если мы не побежим первыми к свету и теплу, а будем бороться с холодом и мраком, до тех пор пока последнее живое существо не обогреется у очага. Кто без Господа, тому не видно счастья, а Бог там - где любовь”.
Эти слова истолковывают так:
”В этой аллегории очевидно под беженцами подразумеваются неверующие люди. Под степью — современные условия жизни, под светом и теплом — вера в Бога, а под "мы" — священники".
Толкуя и перекраивая цитаты, придавая им нужный следствию смысл, эксперты закладывают "научный” фундамент обвинения.